Бухольц Э.А. Воспоминания про Божью милость и Божье руководство в моей жизни» 2 Часть

"Воспоминания про Божью милость и Божье руководство в моей жизни»

Никогда даже не помышлял писать про свою жизнь. Братья и сестры эту мысль неоднократно предлагали. Они ободряли меня описать свои воспоминания. Из последних таких братьев помню седого раба Божьего - брата Лауберта.
На своем жизненном пути всегда чувствую, что мой живой Бог руководит и определяет пути Своих детей различными испытаниями и благословениями. Познать Его руководство: как в незначительных, так и в важных происшествиях жизни – это великий дар Божий.
Во время японской войны в 1904 году происходила мобилизация. Мы жили в Одессе. И мой отец строил кирпичные заводы у хозяина Хаука. Один знакомый военный начальник посоветовал моему отцу переехать в Варшаву, так как мобилизацию предвидется произвести там в последнюю очередь. Оказывается, что братья моей матери в Варшаве за пьянку были уволены с кирпичного завода, где они служили мастерами. В письме они упоминали, что желательно было бы, чтобы мой отец поступил на тот завод. Тогда мы переехали жить в Варшаву и отец устроился работать на том заводе. Как специалист он там был на хорошем счету, что не понравилось братьям. Жена и они стали ему завидовать. Во время пьянки, потеряв разум и волю, они один раз набросились на отца с матерью и хотели их убить. Это было первое великое зло, которое врезалось в мою память. Но Господь послал обстоятельства, чтобы это зло не произошло. Мы успели спастись, захлопнув огромную дверь с затвором перед носом разъяренных пьяных родственников. И они были арестованы. Им грозила тюрьма. Моему отцу пришлось даже хлопотать за них.Мамин отец бы лютеранский пресвитер отделенной братской общины. И умер в возрасте 120 лет в 1914 году. Как тяжко видеть своих детей во власти темной силы! Я уверен, что дедушкины неустанные молитвы за своих детей были поводом, что Бог допустил и потом предотвратил эту беду.
От матери еще один случай остался в памяти. Она мне велела выучить наизусть «Отче наш, Иже еси на небеси». А я это задание не выполнил и получил за это наказание. Это происшествие было приблизительно за 2 недели до ее смерти. Во время родов она умерла, оставив мне маленькую сестрицу. Отец девочку пристроил в дом кормилицы и мы с ним ее часто посещали. Примерно после шести недель кормилица нам сказала, что уже 2 раза в полусне видела, что родная мать приходила и кормила грудью ребенка. Но девочка была вполне здоровая, весело махала ручонками, и мы распрощались с кормилицей. Мы не успели далеко уйти, как нас позвали обратно. Вернулись, а моя сестра уже лежала мертвая.
Помню, что в школу начал ходить уже в Варшаве. Меня в школу провожали практикантыучительницы. Это заведение было для знатных детей, баронов и графов. Практику там проходили около 80 девушек. Основную школу я там не окончил. Часто по дороге в школу я падал. У меня был селитер 70 аршин длины и он подступал к горлу и душил меня. Когда я один раз упал в школе, то директор с той школы отвел меня к врачу. Употребляя лекарства, понемногу я выздоравливал - и в этом случае милость Божья уже тогда сопровождала меня в жизни, как благословение от молитвы дедушки.
Так как нас было трое детей, и отец работал, то он просил 16-летнюю дочь старшего брата помочь нам по хозяйству. Помню, как отец молился Богу, чтобы Он сохранил нас, сирот, и благословил нашу жизнь.

Один раз к отцу в гости пришли три женщины. Оказывается, это были две сводницы: одна -со стороны отца, а другая – со стороны моей будущей матери. Я сидел рядом с папой и смотрел. Тогда одна из них дала мне конфеты, а вторая - и конфеты, и деньги. А затем спросили меня, которую я хотел бы иметь себе мамой. Я от застенчивости убежал и в другой комнате сказал своему брату Карлу что, несмотря на то что одна мне дала конфеты, а другая конфеты и деньги, мне все же нравится тихая третья. Те, которые так уговаривают, будут, наверное, сердитые. И вскоре мы праздновали папину свадьбу. Именно эта третья женщина и стала моей матерью. Я стоял рядом с дедом и внимательно слушал речь, которую произносил пастор Бурше при венце. Что он говорил - я не помню, но обращаясь к нашей будущей маме, он объяснил, что ее святая обязанность по отношению к нам, трем сиротам, быть любящей матерью. Она к нам относилась как родная мать, хотя в жизни я и напоминал ей это указание пастора. Мы, дети, ее почитали и искренно ей сочувствовали. Помню, что кто-то ее назвал мачехой и довел ее до слез. Для нас она была истинно как родная мать.

Вскоре мы переехали жить в Ковно, где я окончил 4-х классовую основную школу. В виде курсов дальше меня учил мой двоюродный брат, священник православной церкви, Василий Александрович Семенчук.
В 1914 году началась мировая война. Фронт приближался. Мы переехали в НовоАлександровск, где мобилизовали сперва моего старшего брата, а потом и учителя Семенчука. В 1915 году мы переехали в Калкуны. Это было недалеко от фронта, но там вблизи фронт остановился. Мы так привыкли к стрельбе, что когда ее не было слышно, некоторое время даже тревожились. Как-то отец собирался уезжать, но передумал и мы остались там. Я начал там посещать семью академика Гейдемана. У него было трое детей. Старшим был сын Жан, с которым я дружил. Гейдеман учил сам своих детей, а заодно и меня. Он был немец с высшим образованием, а жена - эстонка. У него была повреждена нога, которую, по неумению врачей того времени, вовремя не втянули после вывиха из бедра, и он не мог самостоятельно двигаться. Две сестры Жана: старшая – Зельма, младшая – Валя, хоть и были одна другой старше на год, были похожи как близнецы. Мать их одинаково одевала и даже близкие родственники не могли их отличить, только мать по голосу их отличала. В это время Бог допустил в моей жизни случай, который меня заставил взглянуть на свою жизнь, произведя оценку: какова она перед Богом?
У нас расположилась часть кавалерийского эскадрона и лошади, пущенные на свободу, бродили по городу, портя грядки. Отец послал меня в лес за жердями для ограды. Получив от управляющего разрешение на рубку леса, я отправился в лес. Оказывается, в лесу находилась батарея армии, а командир артиллерии, задержав меня в лесу и при допросе услышав мое немецкое имя и фамилию – Иохан Бухольц – немедленно решил меня расстрелять. Четыре офицера два часа спорили из-за меня и решили, в конечном итоге, отправить меня в штаб. Там надо мной смеялись, что из меня выйдет «пушечное мясо». Потом меня отправили в Двинск на расследование. Там даже мою одежду распаривали. И на ночь отправили в Гриву. Я в первый раз в жизни был в тюрьме - и все это заставило меня задуматься. На другой день собрался суд из 16 офицеров; вызвали моего отца и коменданта той части, который дал подпись на рубку жердей. Документы отца доказали, что он при царе Александре III был офицером духового оркестра, а мои братья участвуют на войне, защищая Россию, причем мой старший брат был ротным командиром. Комендант объяснил, что я кирпичи отпускаю со склада и каждый день на виду, что «я –свой человек». Меня отпустили. Так близко увидев смерть, и свою жизнь как на ленте, я наконец задумался и увидел свои грехи. Когда денщик Лях рассказал мне, что в военной части находится один человек как апостол, по фамилии Дрейер, я выхлопотал, чтобы его поместили у нас. Брат Дрейер отличался от других тем, что читал Священное Писание. Мы начали посещать духовное собрание в Двинске. На собрании люди говорили на немецком языке и коменданту доложили, что здесь собираются немецкие шпионы. На первом собрании, когда начали богослужения, нас окружил целый полк солдат - примерно 3 600 человек. Мы встревожились, но нас попросили продолжать. Брат Дрейер 2 часа проповедовал, а зашедшие командиры внимательно слушали. После собрания произвели обыск, который продолжался 6 часов, но кроме Библий и духовных песенников ничего не нашли. Начался арест. Первыми арестовали присутствовавших солдат. К каждому арестованному приставили по солдату со штыком и кордон. Уставшие долгим ожиданием, солдаты кричали: «Убить таких!» Командир это запретил, объяснив что ничего подозрительного не нашли. Арестованных штатских мужчин поместили в другую тюрьму, где уже были заключенные. В тюрьме мы продолжали молиться, а остальные заключенные удивлялись. Один из арестованных (раньше он занимался гипнозом), был так удручен, что высказал мысль, что нас сошлют на 3 года в Сибирь. Мой отец уверял, что «мы за веру взяты и завтра до вечера будем свободны».
Скоро нам разрешили ходить по всем камерам и проповедовать Божие Слово. А на другой день к вечеру пришли комендант и командир. Нас выпустили, извинились, а так как был комендантский час, разбудили секретарей и каждому отдельно выписали пропуск. Ночью, в 2 часа, мы пришли к брату Тарвиду в Двинске, который был с нами вместе арестован. Как сейчас помню: зайдя туда, пели «Единый Врач явился нам», а его дети глядели на нас из-под одеял. Одна его дочь и поныне жива, поет в хоре общины брата Эгле.
После этого происшествия духовные собрания все же продолжались.
На следующей неделе в нашем доме произошло несчастье. У нас была очень хорошая телка, ее хотели у нас купить, но отец не продавал. Она попала под поезд. После этого корова у нас сильно заболела. Отец старался ее лечить всеми средствами, но ей становилось все хуже и хуже. Тогда я слышу, что отец жалуется Дрейеру, что его лукавый искушает, говорит: «Это за то, что вы ходите на собрания». Одну неделю в тюрьме, вторую неделю телку задавило, а теперь придется и с коровой расстаться. Тогда брат Дрейер созвал нас всей семьей и в молитве просил Бога об исцелении коровы. После молитвы отец с нетерпением пошел проверять последствия молитвы и нам сообщил что, хотя корова и лежит, но жует уже и, судя по виду, Бог услышал наши молитвы. Так я убедился, что молитву с верою Бог слышит.

На духовных собраниях мы говорили про Иисуса Христа. И как-то после собрания брат Дрейер спросил меня, что я переживаю. Я не мог ничего сказать. Тогда он сам мне рассказал, что я пережил во время проповеди. Когда я услышал, что все мои духовные переживания ему известны, я удивился и пришел в трепет.
Тогда я забеспокоился за свое спасение.
В это время в лютеранской церкви служил пастор Фельдман. Раз он сказал проповедь на тему из 1-е Петра 1:15,16: «Будьте святы», причем пояснил при этом, что человек сам свят не может стать. После проповеди я пошел к нему с одним солдатом на квартиру и спросил: «Как мы можем спастись, если не можем стать святыми?» Слово за слово, и он нас выгнал вон со словами: «Что ты, сопляк, меня учить собираешься?»
После того меня взяло беспокойство. Я приготовил револьвер, пришел к матери и сказал, что пойду и застрелюсь, потому что отец - пьяница, отчего и я могу получить склонность к пьянству, и что у меня нет сил исполнить Божью волю. Мама заплакала, и мы так расстались. Нашел я место между железной дорогой и лесом, где мне никто не смог помешать, упал на колени и, приложив револьвер к виску, упал в обморок. Сколько там пролежал - не помню. Когда очнулся и встал, то увидел, что я весь синий. Тогда подумал: «Бога не знаю, а сатану не хочу. И если бы я таким синим умер, то, наверное, был бы у сатаны». Теперь я понял, каким я был большим дураком, что перед тем, как застрелиться, не воззвал к Богу. Если Он есть, то Он ответит мне. Я пал на колени и начал горько плакать, и увидел, что вокруг меня полно дьяволов и они хотят сделать крышу надо мной, чтобы моя молитва не была услышана на небе. Вдруг все обрывается, тучи расходятся и видно голубое небо. Первый раз вижу Господа Иисуса Христа и ангелов. Теперь я был уверен, что есть Бог! И до сих пор я уверен, что на небе есть живой Бог, Который все видит! Револьвер я утопил в реке Лауце и в радостном настроении пришел домой. Отец, увидев меня, испугался и велел сварить чай из корней на спирту. Он очень рассердился на брата Дрейера, что тот Евангелием испортил меня. Тут приехал мой двоюродный брат – православный священник. Ночевал он вместе с отцом и матерью в сарае. Когда утром за завтраком отец стал брата Дрейера укорять и бранить, то вдруг увидел, что брат Дрейер – дитя Божие. Он пал к его ногам, но тот не допустил прикоснуться. Тогда отец стал бесноватым, а мы все стали на колени молиться Богу, потому что испугались. Вид у него был страшный: глаза выпученные, руки распростерты. Чувствовал он себя как дракон. Нечистая сила в виде дракона вселилась в него. Мы его все же уложили на кровать, но он приподымал грудь, будто сатана хотел выйти через грудь. Продолжалось это довольно долго. Отец кричал: «Я мастер кирпичных заводов. Если ты, сатана, меня и выше заводских труб поднимешь, все равно я не буду тебе служить!» В этот же день сатана вышел из него и он выздоровел, как написано в Послании Иакова 4:17. Отец все же вполне не обратился к Богу.
После этого случая две недели я искал спасения и мне очень хотелось быть на духовном собрании.

«Я Бог Всемогущий; ходи предо Мной и будь непорочен…» Быт.17:1,еще 26:4, 28:13 Это Господь сказал несколько раз Аврааму, Исааку, так и Иакову. Апостол Иаков пишет 4:10 – «Смиритесь пред Господом и вознесет вас». Апостол Павел пишет Ефесянам, что «мы избраны Богом ходить непорочно и жить в святой любви». Так как Господь требует от нас чистую и святую, непорочную жизнь, нам надо перед Богом находиться в глубоком смирении, в молитвах и постах. Я радуюсь, что по милости Божией у меня есть такой чудесный и великий Бог, Который ведет меня и охраняет.

После исцеления моего отца прошло три месяца. Бог совершил чудо и отец начал серьезно, глубоко молиться о спасении своей души. Молился он целую неделю подряд. Вдруг, как-то лежа в постели и накрывшись теплым одеялом, очень теплой периной из Польши, чувствует – великий холод обнимает его. Слышит, что большие камни перекатываются по полу, шум кончается на кухне. Видит: стоит перед ним в сияющей белой одежде человек и говорит: «Твои грехи прощены все. Ты уже не молись Богу». Рано утром он мне рассказывает это видение и то, что слышал. Он очень радуется, а ему говорю: «Это неправда. Это от сатаны. А ты его лицо видел?» Отец отвечает: «Нет, он прятал свое лицо». Когда нас Господь принимает, тогда только начинается молитва, возникает бурное желание славить Бога. Тогда он продолжал молиться еще целую неделю, а в следующую субботу он опять слышит голос. Тогда он спрашивает: «Кто ты, который говорит со мной?». И получает ответ: «Я – Иисус Христос, Который умер за тебя на Голгофе. Прощаю тебе твои грехи». И только тогда он стал радостно благодарить Бога. И остальные 39 лет был счастливым христианином. Желая всегда только лучшее, он готов был свою жизнь отдать, лишь бы исполнить волю Бога.Мама моя уверовала, что ее грехи прощены уже во время исцеления отца. Обратился и брат Крейль, который 2 года занимался гипнотизированием. Его жена Леонтина тоже пережила радость спасения и познала живого Спасителя. Мы – дети Божии и в наших сердцах горело желание все делать для Господа. Ходили на собрания, славили дорогого Спасителя. Я ходил всегда на собрания или отцом или с матерью. Один из нас всегда оставался дома.
Как-то я решил: если одному надо оставаться дома, пусть на сей раз они оба едут на собрание, а я останусь. Когда уже подошло начало собрания, я передумал и решил, что я все-таки побегу на собрание. Оставил дом открытым, все четыре коровы спустил с цепей, оставив двери хлева открытыми. Отпустил также и лошадь с жеребятами. И сам поспешил, чтобы попасть к началу собрания. Брат Дрейер, увидев меня, говорит, что «сейчас будет говорить брат Бухольц». Мой отец испугался, потому что он никогда не говорил и теперь подумал, что это его вызывают говорить, и был рад, когда увидел, что я тоже на собрании. Тогда он успокоился. Придя домой после собрания, в хлеву были все четыре коровы с цепями, а лошадей не нашли даже на другой день. Только на третий день их нашли в лесу, в 2-ух километрах от дома. Одна лошадь запуталась цепью, а остальные паслись рядом, не оставляя ее одну.

Это произошло весной. Было еще прохладно, на реке стоял лед. Идя на собрание, мне удалось очень хорошо перейти реку по льду. Собрание кончилось около пяти часов. На мост я решил не идти, он находился очень далеко. Мы распрощались с друзьями и я подошел к реке. Там на шоссе стояли уже каких 300 человек в ожидании, что лед сейчас тронется. Я прыгнул на лед и, смотря на людей, не заметил прорубь. Я упал в нее, но быстро выбрался и, стряхнув воду с одежды, пошел вперед. В этот момент двинулась река, а я оказался на льду. Смерти я не боялся, хотя и знал, что никто не решится меня спасать. И начал петь песнь, которую знал наизусть: «Господь, дай жизнь душе моей».
Сборник 33 «Гусли» 106.
«ТЫ ЕДИН ДАЕШЬ МНЕ ЖИТЬ»(Псалом 4:9)

1. Господь! Дай жизнь душе моей,
Возьми ее как достоянье.
Ты на кресте терпел для ней
Печали, скорби и страданья.
И пусть, Тобою спасена,
Да будет ввек Твоя она!

2. Господь! Дай жизнь душе моей,
Очисти сердце, помышленья.
Дать все один Ты можешь ей,
Взгляни на скорбь и искушенья.
Ничтожен и бессилен я;
Ты помощь, сила, жизнь моя!

3. Господь! Дай жизнь душе моей,
Излей в нее Свою Ты силу.
Не дай Ты здесь погибнуть ей
И свергни грешное в могилу;
Да буду сердцем и душой
Я вечно съединен с Тобой!

Голос у меня был сильный и хороший. Песню пропел до конца. В момент, когда кончил петь, моя льдина повернулась и подошла к берегу. Я соскочил на берег и был спасен от смерти. Господь услышал мою молитву в песне. Так нам Господь дает смелость в опасных положениях, когда мы с верой полагаемся на Него. Мы знаем, что верующий человек свободен от страха перед смертью.

Один раз я проповедовал и одна женщина уверовала. Я слышал хор ангелов на небесах: они пели о том, что она спасена. Ее муж очень рассердился на меня, думая что жена больше не пойдет с ним в его церковь и решил меня застрелить.
Было воскресное утро, я только что встал с постели, был в белье и деревянных туфлях. Он пришел к нам и заявил о своем намерении застрелить меня. Мать моя очень испугалась и просила меня перед смертью поесть. Я ответил: «Так как мне положено умереть, то это совершенно излишне».
А ему говорю: «Я покажу тебе прекрасное место, где ты сможешь меня застрелить и спокойно пойти домой».
Мимо нашего дома текла река Лауце и там недалеко был маленький полуостров. Вот на этот полуостров я ему и показываю: «Пойдем туда. Там нас никто не увидит. Ты меня застрелишь и пойдешь домой».
Он согласился и мы направились туда. По дороге я ему говорю: «Каждому арестанту или другому осужденному дают последнее слово сказать. Разрешишь ли ты мне тоже сделать это?» Он согласился.
И я ему говорю: «Мне теперь через несколько минут придется предстать перед Господом. Разреши помолиться в последний раз».
Я стал на колени и в сердечной молитве благодарил Бога за то, что Он спас мою душу. Благодарил за то, что все мои грехи прощены, и что Он дал мне великую радость. Благодарил за то, что мог проповедовать другим, и что и его жена уверовала, что она спасена.
Еще я сказал: «Прошу, дорогой Господь, прости Косте и не вмени ему этот грех, который он теперь хочет совершить».
А он, стоя с наганом в руках, смотрит на меня, подходит, обнимает и говорит: «Прости меня. Ты - мой лучший друг!» И пошел домой, больше не оглядываясь.

Бухольц Э.А. Воспоминания про Божью милость и Божье руководство в моей жизни» 2 ЧастьСвидетельство

Бухольц Э.А. Воспоминания про Божью милость и Божье руководство в моей жизни» 2 Часть

Бухольц Э.А. Воспоминания про Божью милость и Божье руководство в моей жизни» 2 Часть
Свидетельство