Сухо, лаконично, без прикрасы
Звучат слова, которые не снесть.
И бьют, и колют, и терзают...
подумай только: совесть есть!
Не очерствело сердце, не пропало
За суетною жизнью и проблем
И чувствует, и плачет, и стенает,
Ну, значит, все-таки, надежда есть!
Надежда есть на возрожденье.
Почувствует, растает и возьмет
Все те слова на вооруженье,
А не раскваситься и в тень уйдет.
Взгляни на Крест!
Взгляни и поразмысли: зачем и для кого
Там Божий Сын висит?
И Он в бессилье самый сильный
Своим мученьем людям жизнь дарит.
Да Он умер. Да - распят Он.
К таким, как ты, упрек.
Сними с креста Его ты покаяньем,
И в миг воскреснешь с Ним и оживешь.
Бесхитростно и просто до смешного:
Нет ничего сверх наших сил
Понять - жизнь без Христа обречена на омут
А с Иисусом - победишь!
Татьяна Шефер,
Омск, Россия
член церкви Евангельских христиан баптистов, служу в Воскресной школе, замужем, двое детей, муж и старшая дочь также являются верующими e-mail автора:riglig@rambler.ru
Прочитано 2610 раз. Голосов 0. Средняя оценка: 0
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
